Латинская церковь Иерусалимского Королевства
Глава из книги: Жан Ришар. Латино-Иерусалимское королевство

Еще перед захватом Иерусалима крестоносцы помышляли основать на Востоке латинские церкви, точнее говоря, возвести прелатов из своего войска на епископские кафедры в городах, которые они освобождали от мусульманского ярма и где оставляли гарнизоны. Латиняне почтительно обращались с православным духовенством, и оставляли его на своем месте, как в Антиохии; но там, где греческих епископов не было, они назначали своих кандидатов: так произошло в Альбаре, чей епископ покинул свою епархию перед 1085 г. Провансальский прелат Петр Нарбоннский занял в этом городе вакантное место епископа. Отношения с византийцами еще не установились, и не имело смысла изгонять прелатов, пусть даже и схизматиков, но часто благожелательно относящихся к главенству римской церкви. Вопрос о греческом епископате стал одним из самых щекотливых для княжества Антиохийского(1). Королевству Иерусалимскому посчастливилось избежать подобных трудностей.
В прежней церковной организации Иерусалимский патриархат занимал незначительное место: Иерусалим был лишь простым епископством, подчиненным Цезарейской митрополии. Известно, что император Адриан, после Тита, практически разрушил старую еврейскую столицу и отстроил новую в Элии. В 451 г. епископ Иерусалима Ювенал добился независимости от своего митрополита и патриарха Антиохийского. Новый патриархат расширил свои границы благодаря действиям своих амбициозных прелатов, которые в стремлении придать себе больше веса постепенно подчиняли все больше и больше епископств: в правление Юстиниана уже насчитывалось 28 зависимых от патриархата епархий в Палестине I, 13 в Палестине II, 9 в Палестине III — то, что эти цифры слишком велики для не очень обширных земель, в расчет не принималось. Но вырвав из подчинения Антиохии «три Палестины», патриарх Иерусалимский не успокоился и возжелал присоединить к своей вотчине соседние провинции — Аравию и Финикию. «Notices», созданные после мусульманского нашествия, только усугубили неразбериху, ибо в них в список епископств были внесены новые города (не было такого населенного пункта, которого не превратили бы в епископство), а Юстиниану приписали присвоение Иерусалиму статуса патриархата и подчинение ему обеих Аравии (митрополий Босры и Раббата, якобы изъятых из ведомства Александрии) и трех Палестин (митрополии Иерусалима, Цезареи, Скифополиса — Бейсана для крестоносцев). На самом же деле в ходе наступления арабов число епископств было сведено к минимуму; в одном тексте 808 г. в окружении греческого патриарха Иерусалима упоминаются только епископы Тивериады, Мон-Фавора, Севастии и Наблуса (2).

Но крестоносцы приняли за чистую монету подлог в «Notices» и старались точно придерживаться его указаний. Однако в представлении западноевропейцев епископ должен был получать значительные доходы и не мог походить на простого аббата. Поэтому франки решили назначить ограниченное число прелатов, но прибегнули к привычному средству, подчинив сразу несколько епископских кафедр власти одного епископа.
По прибытии в Палестину латиняне не обнаружили греческого патриарха в Иерусалиме: последний патриарх, по имени Симеон, бежал на Кипр, где и скончался, оставив свободной свою кафедру, что позволило крестоносцам назначить на это место своего человека. Еще перед взятием Святого Града, осаждая Рамлу (3—6 июня 1099 г.), крестоносцы решили назначить для нее епископа и передать ему город; близость Рамлы к Лидде, древнему епископскому городу, известному своей церковью Св. Георгия, способствовала тому, что избранник крестоносцев стал именоваться епископом Лидды и Рамлы. Им стал нормандский клирик Роберт Руанский, оставшийся в городе с небольшим гарнизоном. Но то, что без труда сделали в Лидде, полупустынном местечке, не годилось для Иерусалима: мы уже показывали, какая борьба развернулась за патриарший сан, который, в конце концов, достался Арнульфу де Роолу. Но Арнульф мог быть избран только патриаршим местоблюстителем; во всяком случае его избрание было незаконным и было опротестовано папой Пасхалием II в 1100 г. Папский легат Даимберт Пизанский, из числа самых преданных сторонников Урбана II, прибыл в Иерусалим 21 декабря 1099 г. Он низложил Арнульфа и благодаря поддержке Боэмунда и Балдуина Эдесского, расположения которых добился с помощью подарков, приказал избрать себя патриархом и принял клятву верности от Защитника Гроба Господня и князя Антиохийского: патриарх Иерусалимский в роли сюзерена всей Сирии — то была победа претензий Ювенала и его наследников, крах всех прав патриарха Антиохийского... Но Даимберт злоупотребил тем превалирующим положением, которое он обеспечил патриархату: он потребовал Иерусалим и Яффу от Готфрида, который в конце концов уступил ему часть первого города и пообещал впоследствии отдать оба (2 февраля и 1 апреля 1100 г.), и старался помешать Балдуину I наследовать его брату. На протяжении долгого конфликта между бывшим архиепископом Пизы и первым королем Иерусалима, Даимберт черпал силы в своем богатстве, что позволяло ему усмирять Балдуина неожиданными взносами, но побудило государя однажды конфисковать его казну, и в поддержке нового князя Антиохийского, Танкреда, а также Св. Престола, который не мог найти нарушения в процедуре избрания патриарха; однако своими необузданными амбициями и алчностью Даимберт вызвал враждебность духовенства во главе с Арнульфом де Роолом и Робертом Аиддским. В сентябре 1102 г. собор в Иерусалиме низложил его окончательно, и избрал на его место Эвремара (1002—1008 гг.), чьи выборы были признаны недействительными: Гибелин де Сабран, папский легат, который его осудил, тотчас занял патриарший престол, и занимал его до тех пор, пока его смерть (1112 г,) не разрешила Арнульфу де Роолу вновь стать патриархом.

Примечательным человеком был этот Арнульф, клирик, которого так ругали Раймунд Ажильский и Гильом Тирский; возможно, родившись в семье священника, он принял духовный сан и обучался в Кане, где его учителем был историк Рауль Канский. Этот образованный клирик принял участие в крестовом походе в должности капеллана герцога Нормандского (он был любимцем дяди этого герцога, знаменитого епископа Байе, Эда, брата Вильгельма Завоевателя) и его легкомысленный нрав стал сюжетом, если верить его противникам, далеко не одной песни. Он высмеял клириков из окружения графа Тулузского, открыто высказав сомнения в видении Пьера Бартелеми, и его первое избрание патриархом являлось делом рук клана с довольно скверной репутацией, во главе которого стоял Арнульф, норманнский епископ калабрийской епархии Марторано, который захотел извлечь пользу из его дружбы, чтобы сохранить в своей власти богатое аббатство в Вифлееме, куда более привлекательное, чем его итальянский диоцез, один из самых бедных на всем Аппенинском полуострове. Избрание этого священника (который даже не был иподьяконом) было признано недействительным, как запятнанное симонией, после чего Арнульф де Роол отошел на задний план (его друг Арнульф де Марторано сгинул во время битвы при Аскалоне, в 1099 г., что нисколько не огорчило Гильома Тирского), удовольствовался саном архидьякона Иерусалима: тогда как Даимберт снабжал свой патриархат имуществом греческого патриарха и новыми доменами, архидьякон занял главенствующую позицию в капитуле церкви Св. Гроба, и получил доступ к крупным доходам. Он сумел избавиться от Даимберта, а затем от Эвремара, который не был склонен прислушиваться к его советам, и Гильом Тирский — правда, очень пристрастный в церковных делах — уверял, что он приказал избрать Гибелина из-за его весьма преклонного возраста. Покладистый в отношениях с королевской властью (разве не он разрешил Балдуину I жениться на Аделаиде Сицилийской, в августе 1113 г., несмотря на его незаконный развод с королевой Ардой?), Арнульф, кажется, стал присваивать имущество Св. Гроба, поскольку он отдал Иерихон, землю, принадлежавшую этому капитулу, в приданое за своей племянницей Эммой. В 1115 г. папский легат, епископ Оранжа Беренгарий низложил его за симонию, но Арнульфу удалось добиться своего восстановления в Риме (1116 г.) и сохранять свой патриарший титул до смерти в 1118 г. (3)

Его преемник Гормонд де Пикиньи (1118—1128 гг.), которого Гильом Тирский почитал святым, управлял королевством во время пленения Балдуина де Бурга, пока не скончался в армии, осаждавшей Бельхакам. Но его преемник Эд Шартрский (1128-1130 гг.) вернулся к претензиям Даимберта на Яффу и Иерусалим, тогда как Гильома Мессинского (ИЗО—1145 гг.), благочестивого прелата, ведшего жизнь, полную святости, архиепископ Тирский мог упрекнуть разве что в «малообразованности», как и Фульхерия Ангулемского (1146— 1157 гг.), который был «необычайно благочестивым и праведным». Поскольку наш историк предпочел бы видеть на патриаршем престоле всесторонне образованных прелатов — по правде сказать, он и сам был весьма ученым, их преемник Амори де Нель (1157—1180 гг.) показался ему «слишком простоватым» (то есть он не был столь искусным политиком и великолепным дипломатом, как Гильом). Гильом Тирский сам едва не стал патриархом в 1180 г.: он был одним из двух кандидатов, по обычаю предложенных канониками Св. Гроба на выбор королю; под давлением своей матери Агнессы де Куртене-Эдесской, Балдуин IV избрал клирика из Мандской епархии, Ираклия, который опозорил патриарший престол, до того занимаемый столь благочестивыми людьми, своим безнравственным поведением — у него имелась официальная любовница, каковую весь Иерусалим прозвал «патриархессой», своей подлостью и пагубным участием в междоусобной борьбе в конце XII в.
Иерусалим был одной из первых епархий, куда был назначен свой глава, но его викарные епископства не замедлили образоваться сами по себе. Можно было ожидать, что орда изголодавшихся клириков, хлынув в Святую Землю, захватит там епископства и аббатства и разграбит их богатства. На самом же деле, как мы видели, лишь относительно незначительное число епископств было занято крестоносцами: латинская церковь в королевстве создавалась с большой осмотрительностью.
Конечно, встречались не очень щепетильные клирики, вроде Арнульфа де Роола и Арнульфа де Марторано, но на примере первого видно, что папские легаты, которые прибывали почти каждый год в Святую Землю, очень быстро навели порядок в Иерусалимской церкви. Эти легаты пользовались почетными и очень широкими привилегиями, фактически занимая место папы в королевстве. Гильом Тирский нам рассказывает, что во время схизмы, когда шла борьба между Александром III и Виктором IV, королевство придерживалось нейтралитета, но кардинал Иоанн, посланный Александром, в один прекрасный день высадился в графстве Триполи. «Он отправил посланцев к королю, чтобы узнать его волю и угоден ли тому его приезд. Также послал он и к прелатам, чтобы проведать об их намерениях». Пришедший в замешательство Балдуин III собрал в Назарете патриарха, епископов и баронов. Было решено не принимать ничью сторону и бароны предложили следующий вариант: «легату передали, что если он хочет посетить Гроб и Святую Землю как паломник, то пусть на нем не будет ни одного легатского отличия, ибо только легат в этой земле имеет право на белого иноходца и красную шапку, подобно апостолику (папе)» (4)
Находясь под надзором папских легатов, Церковь состояла — помимо Тирской провинции — из трех провинций Палестины и двух Аравии (в провинции Босры имелся свой архиепископ, который, возможно, избрал в качестве резиденции Дераа на тот момент, когда город был захвачен франками) (5). Но если латиняне с уважением отнеслись к границам церковных провинций, то все равно привнесли туда ряд изменений. В качестве митрополии III Палестина имела Скифополис (Бейсан), но крестоносцы сочли бессмысленным возводить в статус архиепископства эту глухую местность. Танкред предпочел доверить аббату Мон-Фавора, наследнику греческого епископа, архиепископство Галилейское, и Пасхалий II, 29 июля 1103 г., утвердил превращение Фавора в архиепископство, подчинив ему Тивериаду и всю Галилею. Правда, чуть позднее решили все-таки восстановить епископство Назаретское: Фавор был всего лишь монастырем, а Назарет, город, прославленный благодаря тому, что там некогда жил сам Иисус Христос, был более других достоин, чтобы в нем учредили епископскую кафедру. Тотчас же разгорелся конфликт между «архиепископом Галилейским» и новым епископом Бернаром (1109—1125 гг.). Легат Гибелин согласился с доводами Бер-нара и поделил доходы от Галилеи между аббатом Фавора и епископом, но Фавор, снова превратившись в простой монастырь, отныне стал подчинятся непосредственно Иерусалимскому патриарху: Бернар мог лишь благословлять святой елей, миро и назначать своих викариев в приходы, принадлежавшие монастырю. В 1146 г. аббат Фавора вновь попытался вернуть себе архиепископский сан, но безуспешно: с 1128 г. Гильом Назаретский добился, чтобы архиепископскую кафедру перенесли из Скифополиса в его город. В то же самое время архиепископ Назарета получил в подчинение викарного епископа, назначенного в Тивериаду.(6)
Цезарейская митрополия была беспрепятственно восстановлена сразу после взятия города в 1101 г.: считалось, что ее первыми епископами были сам Св. Петр и центурион Корнелий. К ней присоединили епископство Хайфаское и восстановили одно из викарных епископств, Севастийское, с 1115 г. широко известное благодаря своему монастырю Св. Иоанна Крестителя, который снискал еще большую славу в 1145 г., когда там отыскали мощи Св. Предтечи. (7)

Что же касается самой церковной провинции Иерусалима, то с 1099 г. ее викарным епископством стала Лидда; также в нее входило несколько древних епархий, которым оставили автономию (епархия Акры около 1120 г., Наблуса, Иерихона, Дорона и т.д.), но подчинили патриаршему престолу.(8) Напротив, Вифлеем, до того бывший простым приорством, зависевшим от церкви Св. Гроба, крестоносцы, ввиду известности этого городка, превратили в епископство, сразу же доверив его Арнульфу де Марторану, этому «творцу скандалов, нарушителю спокойствия», как назвал его Гильом Тирский. Учреждение епископства было незаконным, и потому Балдуин I добился от папы подтверждения на этот шаг, перенеся в Вифлеем епископскую кафедру Аскалона, который тогда находился во власти мусульман (1110 г.) (9).
Также из соображений важности, какую представляло приорство Хеврона (Сент-Авраама) для паломников, в 1168 г. его сделали викарным епископством Иерусалима. В то же время было решено назначить митрополита во II Аравию, переместив в Крэк де Моаб (Керак, который считали древней Петрой) традиционную митрополию этой провинции, Раббат Аммон (Филадельфии), где не было архиепископов с 1099 г. Архиепископ Герри принял титул «первого латинского архиепископа Петры». У него не было викарных епископов и потому было решено фиктивно подчинить ему греческого епископа Синайской горы (10). Наконец, патриарх Амори де Нель и король Амори I захотели в том же самом 1168 г. восстановить епископство в Яффе (11).
Как видим, формирование палестинского епископата продвигалось медленными темпами. Можно даже задаться вопросом, а не путаница ли в «Notices» побудила папу и патриархов действовать с особой осторожностью. Но в состав королевства также входили и земли, которые подчинялись патриарху Антиохийскому — церковная провинция Финикия (Тир). В 1104 г. Балдуин I захватил Акру, в 1110 г. Бейрут и Сидон, и на следующий год попытал счастья в отношении Тира, который пал только в 1124 г. После взятия Бейрута патриарх Гибелин попытался добиться от Пасхалия II разрешения подчинить этот город своей кафедре, под тем предлогом, что за пять веков мусульманской оккупации прежняя организация церковных округов было давно забыта. Пасхалий II решил, что раз дело обстоит подобным образом, чтобы все земли, которые завоюет Балдуин, присоединялись к Иерусалимскому патриархату. Но Антиохийский патриарх энергично протестовал: он утверждал, что все предельно ясно — Бейрут и вся Тирская провинция всегда зависели от его патриаршего престола. Узнав, таким образом, о уловках иерусалимских властей, папа объявил, что «все земли, которые некогда подчинялись Антиохии, должны отойти Антиохийской кафедре». Он спешно запретил Иерусалимскому патриарху присваивать чужые церковные земли (1113 г.). Тем не менее, во время осады Тира не кто иной, как патриарх Гормонд назначил и посвятил в архиепископы Эда, который скончался прежде, чем город был завоеван. Смерть этого прелата благоприятствовала тому, что имущество его церкви было расхищено баронами, тем более что его преемник, англичанин Гильом I был выбран только в 1129 г.: Гильом II Тирский, наш историк, сильно сожалел о неурядицах, вызванных тем, что кафедра была не занята до 1129 г. При третьем архиепископе Фульхерии Ангулемском конфликт возобновился! Посвященный в сан патриархом Иерусалимским, Фульхерии отказался принять от него палиум, за которым обратился в Рим, сославшись на то, что Тир не подчинен Иерусалиму. Тогда патриарх освободил викарных епископов Тира от обязанности подчиняться своему митрополиту и примирился с Фульхерием, только когда сам папа пригрозил ему подчинить Тир напрямую Святому Престолу. Фульхерии также рассорился с патриархом Антиохии, который подчинил себе триполийские епископства Финикии, и соглашался уступить их Тиру лишь после того, как эта провинция покорится его духовной власти. Святой Престол поддержал Фульхерия в этом стремлении восстановить свою провинцию, уточнив, однако, что сам он должен проявить покорность Антиохии. Но попытка закончилась полным провалом (1133 г.).

Конфликт обострился, когда у архиепископа Тирского отняли викарное епископство Хайфу: он же утверждал, что этот город ранее был финикийским Порфирионом; Иерусалимский патриарх отклонил эту версию (спор об этом продолжается и сейчас). Гильом Мессинский, в продолжение дела о палиуме, присоединил Хайфу к архиепископству Цезарейскому, исходя из утверждения, что Хайфа принадлежит к провинции Палестины. Архиепископы Тирские так и не смогли добиться подчинения Хайфы, несмотря на поддержку Иннокентия II. Из четырнадцати викарных епископов Тира те, что входили в графство Триполи, были отобраны Антиохийским патриархом. Лишь епископства Сидона (который объединили с епископством Сарепты), Бейрута, Акры и Баниаса остались в подчинении у своего митрополита, пострадавшего от борьбы за влияние между двумя патриархам.
Таким образом, полный перечень латинских викарных епископов Иерусалимского патриархата включал в себя пять архиепископств (Тира, Назарета, Цезареи, Крака и Босры) и восемь епископств. Эти прелаты были необычайно богаты, и до нас дошли тексты соглашений между Иерусалимским патриархом и капитулом его кафедрального собора, могущественного капитула церкви Святого Гроба, о разделе «патриаршего манса» и «манса капитула». (12) В 1103 г. Эвремар распределил манс капитула по пребендам (пребенды главного певчего, преподавателя соборной школы, казначея, иподьякона, младших певчих; каждый из перечисленных получил «ассизу» (ренту) в 150 безантов, а ризничий 100 безантов; в то же время архидьякон, которым тогда был Арнульф де Роол, сохранил для себя львиную долю доходов), но в 1114 г. Арнульф изменил условия этого дележа, не замедлив — к великому возмущению Гильома Тирского — заменить белых каноников черными, то ли руководствуясь задачами религиозной реформы, то ли (на что намекает наш историк) желая иметь более послушных подчиненных... Святой Гроб был очень состоятелен: в его картулярии зафиксирована протяженность его владений в Палестине, и нам известно, что его домены простирались вплоть до Грузии, куда в XIII в. каноники направляли своего представителя, чтобы собрать доходы с принадлежавших им ста поместий. (13)
В Иерусалиме находилось множество аббатств, а некоторые из них возникли еще в I в.: перед крестовыми походами купцы из Амальфи, маленькой торговой республики на неаполитанском побережье, добились разрешения построить в Иерусалиме церковь Пресвятой Девы, возле которой они возвели два монастыря — мужской монастырь Ла Латин (Св. Марии Латинской), и женский, посвященный Св. Магдалине Латинской. Рядом с ними возник гостеприимный дом Св. Иоанна Крестителя; крестоносцы, придя в Иерусалим, были встречены блюстителем монастыря и гостеприимного дома, Жираром, и аббатиссой женской обители, знатной римлянкой по имени Агнесса. Они тут же поспешили основать другие монастыри: монахи, пришедшие в свите Готфрида Бульонского, получили от него Иосафатское аббатство. Еще одним монахам он пожаловал монастырь на Сионской горе; во владении этого аббатства находился Сионский холм, и Балдуин I уступил ему маленькую часть Иерусалима, разрешив пробить ворота в крепостной стене. Остальные монахи обосновались в Оливьерском саду и Храме Господа (14). Эти четыре аббатства — Храма, Оливьера, Сионской горы и Иосафата — занимали первое место по важности наряду со Св. Гробом: но приходилось допускать каноников за их стены на время некоторых праздников, что приводило к стычкам с монахами, постоянно проживавшими возле этих святых мест(15). Неподалеку от Святого Града черные каноники из ордена премонстрантов построили монастырь Св. Иакова Аримафейского (Сен-Абакук), а монахи возвели еще несколько в Сен-Самуэль де Монжуа (холм, возвышавшийся над Иерусалимом) и на горе вблизи Иерихона (Quarantaine). В удалении располагались монастыри Св. Иоанна в Севастии (позднее епископство), Мон-Фавор, Мон-Кармиль и Ла Помере(16).

Если прибавить к этому списку приорства (например, в Хевроне) и мелкие монастыри, о которых не сохранилось воспоминаний, а также женские обители (Св. Анны, Ла Латин и монастырь в Вифании, основанный королевой Meлизиндой для ее сестры Иветты), то мы легко сможем понять восторг, аббата Эккехарда при виде того, как быстро после окончания крестового похода (1110—1115 гг.) в этой земле чудесным образом выросли «церковные строения, епископства, монастыри, городские стены и замки, в портах, рынках и сельской местности забурлила жизнь». Особым могуществом в Иерусалимском королевстве пользовалось духовенство. Имущество церкви было велико, ибо в дар от короля и франкских сеньоров ей достались владения, ранее принадлежавшие греческому клиру. Однако королевская власть все же установила ограничения для этих дарений. В «Книге короля» запрещалось дарить церкви замок и, если продавался фьеф, то ни церковь, ни религиозный орден не могли их купить. В том же случае, когда «благородная дама» уходила в монастырь и уже после этого получала фьеф по наследству, ей разрешали покинуть обитель на время, чтобы принять фьеф и вверить его «самому близкому родственнику, какого она имела в миру». Распоряжаться ей позволяли только тем имуществом, что не относилось к феодальной иерархии, которое она могла продать короне, чтобы выручка от продажи досталась монастырю; не допускали также, чтобы держания горожан были отданы церкви.

Но от Филиппа Новарского мы знаем, что на деле все обстояло гораздо менее строго, чем на словах. Тем не менее королевская власть следила, чтобы из-за дарений по благочестивым мотивам — или из-за более или менее замаскированных продаж (ведь иногда требовалось много денег, чтобы заплатить выкуп) — не слишком пострадала военная повинность короне; во Франции мы видим, как короли также боролись против умножения «имущества мертвой руки», в результате чего владелец не менялся, но при переходе имущества по наследству оно не облагалось налогом в пользу короны(17).
У духовенства был свой собственный суд, «курия церкви», где рассматривали преступления, совершенные клириками, дела о ереси и колдовстве (по ассизе Амори — I или II? — ересь каралась конфискацией имущества), процессы, связанные с завещаниями и браками, прелюбодеяния или содомия. Однако церковная курия стояла в стороне от «кровавой расправы»: священника, обреченного на смерть на костре за прелюбодеяние или содомию, после вынесения приговора передавали королевской курии — «светской длани», которой принадлежало право судить клирика, повинного в убийстве или измене, а также в клятвопреступлении (что во Франции было привилегией церковных трибуналов). Юрисдикции епископа подлежали и врачи: «ни один иноземный врач, прибыл ли он из-за моря или от язычников, не должен врачевать прежде, чем будет испытан другими врачами, лучшими в этой земле, и в присутствии местного епископа». После этого экзамена епископ лично вручал новому медику патент, позволявший ему работать по профессии(18).
На начальном этапе колонизации церкви с трудом удавалось заставлять баронов выплачивать десятину, то ли потому, что не в обычае было взимать этот побор на Востоке, то ли потому, что на Западе сеньоры уже привыкли присваивать себе десятинные сборы. В 1101 г. Танкред обещал монахам Мон-Фавора вернуть им несколько десятин — право, которое до этого момента временно сохранялось за рыцарями. Эти десятины взимались с земельных хозяйств, пастбищ, а также и с добычи (так называемая десятина «рыцарства», которую клирикам было сложней всего собирать). Король же отказался от узурпации десятин только на Наблусском соборе в 1120 г.(19)
По отношению к королевской власти церковь пользовалась силой, которую не стоит недооценивать: король обладал всей полнотой власти только тогда, когда принимал помазание, как это продемонстрировало поведение каноников Гроба Господня перед лицом Генриха Шампанского. Патриарх являлся «духовным сеньором королевства» и претендовал на сюзеренитет над ним. Однако прерогативы клира вовсе не стесняли Иерусалимских королей, которые, как кажется, находились в великолепных отношениях со своим духовенством, за исключением непродолжительных конфликтов с Даимбертом Пизанским и Этьеном Шартрским. Мы не считаем, подобно Додю (для него главными виновниками гибели латинского королевства были клирики), что «церковь злоупотребила привилегированным положением, каковое сумела занять в Иерусалимском королевстве...»(20) — но ведь именно им это королевство было обязано своим возникновением.

Прежде всего, государь имел право контроля за выборами епископа, начиная с самого патриарха: фактически он лично назначал его из представленных ему канониками Гроба Господня кандидатов. В 1194 г. во время избрания патриарха каноники утвердили в этом сане Эймара Монаха, не узнав мнение Генриха Шампанского, под предлогом, что он не является всего лишь «сеньором королевства» и не прошел коронацию. Придя в ярость, Генрих приказал схватить каноников и пригрозил утопить их за то, что «они намеревались ущемить власть, каковую Иерусалимские короли имели в избрании патриарха». Гильом Тирский в рассказе о своем избрании на кафедру Тира, вакантную уже на протяжении семи месяцев (8 июня 1175 г.) отметил, «что в конце концов все клирики и сам король пришли к согласию, что есть в обычае церкви, и архиепископом сделали архидьякона Гильома». Выборы его предшественника Петра Барселонского (1148—1174 г.) стали предметом конфликта между королем и канониками: архиепископ Фульхерий был возведен в патриаршье достоинство, и король с королевой-матерью Мелизиндой посетил Тир с новым патриархом и суффрагантами Тира (1146 г.). Король поддерживал кандидатуру своего канцлера Рауля, «клирика Господня, прекрасно образованного, но нрава уж слишком мирского (secular)». Фульхерий предпочел архидьякона Тира Иоанна Пизанского и, опасаясь, как бы «король не применил силу», воззвал к Риму. Все же король передал Раулю права регалии в Тире, которыми тот и владел около двух лет. Римская курия сместила Рауля, который все же был прощен своим соотечественником, папой Адрианом IV, англичанином по национальности, и получил епископство Вифлеемское, но чтобы не вступать в конфликт с королем, назначила архиепископом Петра Барселонского, а не Иоанна Пизанского, ставшего кардиналом(21).
Иерусалимский король, за то время, как кафедра епископа пустовала, являлся хозяином регалии епископства, то есть распоряжался по своему усмотрению его имуществом и доходами, и вел себя так же, как и короли Франции. Он требовал от прелатов и аббатств поставлять в его войска отряды из сержантов: патриарх был обязан присылать 500 бойцов, столько же церковь Гроба Господня, архиепископы Тира, Назарета и Цезареи по 150 каждый, епископы Тивериады и Севастии — 100, епископы Вифлеема и Лидды 200, епископы Сент-Авраама и Сидона — 50, Иосафатское и Сионское аббатства — 150, Мон-Фавор — 100, Оливьер, Тампль и Латин — 50. Таким образом, духовенство занимало свою нишу в феодальной системе, однако положение некоторых епископов в ней было особым: как и во Франции, церковные земли зависели напрямую от короля и в какой-то степени составляли продолжение королевского домена даже внутри бароний. Некоторые из этих земель были настоящими сеньориями, например Назарет (этим городом, как и в случае с Вифлеемом, владел местный прелат), который был обязан поставлять на королевскую службу шесть рыцарей, находился под управлением архиепископского маршала — позднее бальи — и включал в себя, в XIII в., 19 поместий(22).

В епископской сеньории Лидды, как и в Назарете, были свои собственные «двор, монета и суд». Эта сеньория было создана в 1099 г. и уже около 1102 г. епископ Лидды предстает в окружении группы своих вассалов. Ему же принадлежала Рамла, которую, впрочем, у него скоро отобрали: в 1125 г. в Лид-де появляется светский сеньор (поверенный), но около 1238 г. епископ Рожер вновь начинает вести себя как подобает церковному барону: одна их его хартий подписана «всеми канониками моего капитула и моими баронами». Несомненно, его резиденцией являлась укрепленная церковь (которую Саладин повелел разрушить в 1191 г.); он был обязан присылать в королевское войско десять рыцарей (столько же, сколько сеньор д'Ибелен) с 200 сержантов, и свою маленькую армию, «отряд Сен-Жоржа (compagnie de Saint-Georges)», который возглавлял маршал — в 1137 г. им был рыцарь Рено Епископ, племянник епископа Лидды(23).
Епископ и аббаты Святой Земли часто демонстрировали свою отвагу в сражениях, например, Эвремар Цезарейский, который принял активное участие в битве при Тел Даните (1119 г.) и нес в ней Истинный крест, защищавший королевство (то же самое, что плащ Св. Мартина во французской армии), под ливнем стрел — но ни одна даже не ранила его, хоть он и был без доспехов. Но все они были не только феодальными сеньорами: помимо богослужений, иерусалимское духовенство занималось евангелизацией — особенно среди пленных мусульман(24), также организовывая встречи с представителями восточных церквей — но прежде всего, помогало паломникам. Главной задачей, стоявшей перед франкским королевством, была защита пилигримов; церковь же старалась обеспечить неимущим паломникам всю необходимую помощь. В 1165 г. Иоанн Вюрцбургский утверждал, что в Иерусалиме госпитальеры в день кормили 2000 бедняков; епископы и аббаты соперничали в благочестивом рвении, наперебой основывая гостеприимные дома: в 1121 г. Иосафатский монастырь построил в Тивериаде госпиталь Св. Юлиана, а в 1159 г. упоминается о существовании госпиталя в Магомерии. Эти приюты представляли собой придаток монастыря, и богатства церкви должно было расходовать на нужды бедняков, пришедших поклониться Святым местам. Также духовенству пришлось отвечать за содержание школ; наконец, орден Св. Лазаря, основанный около 1112 г., занимался тем, что принимал прокаженных (которых было так много в Святой Земле, что в «Книге короля» предусматривалась возможность вспышки заболевания проказой в рядах рыцарей). Вся эта благотворительная работа, которой занималась церковь, вызывала восхищение у христиан Востока.
Моральный облик латинского духовенства Востока оценивали по-разному. «Когда встречаешь на пути такого достойного человека, каким был Гильом Тирский, — писал Додю, — то охотно сосредотачиваешь на нем все свое внимание; стараешься забыть о пороках большинства, ради восторга перед добродетелями немногих». «Большинство клириков, — отвечал Рей, — пользовалось уважением и почетом благодаря своей безупречной и добродетельной жизни». Гильом Тирский заслуживает адресованной ему похвалы: родившись в Палестине около ИЗО г., возможно в семье итальянцев, он знал не только французский, но и латинский, греческий, арабский и еврейский языки, завершил свое образование на Западе, откуда вернулся в 1166 г. Став каноником в Тире, он был замечен королем Амори I, который назначил его архидьяконом, поручил ему написать историю королевства и неоднократно направлял с дипломатическими миссиями в Рим и Византию. Гильом стал воспитателем наследного принца, канцлером (1174 г.), затем архиепископом Тира, но назначить на трон патриарха вместо него предпочли Ираклия (1180 г.). Возможно он умер в Италии, около 1184 или 1185 г. (ходили слухи, что Ираклий приказал его отравить). Отличавшийся добродетельным образом жизни и необычайной справедливостью, Гильом был ученым: кроме своей истории Латинского королевства, где он продемонстрировал качества истинного историка (за исключением пристрастности в отношении некоторых церковных конфликтов), Гильом написал, опираясь на арабские источники, «Историю государей Востока» — правда, лишь некоторые фрагменты этого сочинения дошли до нас в составе его главного труда(25). Если поместить рядом с ним большинство Иерусалимских патриархов и епископов, о которых сохранились хоть какие-нибудь воспоминания, монахов вроде Св. Бурхарда и Св. Симеона, начинаешь верить, что после первых смутных лет латинское духовенство Востока сумело снискать уважение восточного населения. Это предположение превращается в уверенность, когда читаешь строки, в которых армянский прелат Нарсес Лампрон засвидетельствовал искреннее восхищение той добросовестностью, с какой франкские священники служили Господу, горячностью их веры и поразительным милосердием(26).

Примечания:

1 J. Richard. Note sur l'archidiocese d'Apamee// Syria. Sur l'Eglise latine d'Orient, cf. Marino Sanudo p. 175-179; Jacques de Vitry, p. 1076-1085. W. Hotzelt. Kirchlichte Organisation... в Das Heilige Land., 24—27, 1940.

2 R. Devreesse. Les anciens eveches de Palestine// Memorial Lagrange, Paris, 1940. P. 307-331; Tobler et Molinier. Itinera Hierosolymitana, I, P. 301-304, 307-331.

3 Е. Hampel. Untersuchungen uber das lateinische Patriarchat von Jerusalem (1099,1118). Breslau, 1899; L. de Mas-Latrie. Les patriarches latins de Jerusalem// R. O. L., P. 22.

4 Иоанн не исполнил ни одно из этих требований и потребовал свои привилегии, что привело к признанию Александра III законным папой (G. Т., XVIII, 29).

5 Lois, I, Р. 416; G. Т., Р. 715. Латиняне называли Босру «Bussereth». См. Addenda.

6 Lois, I, 415 («Архиепископ Бейсана (Bessan), которого называют Назарейским»); русский игумен Даниил говорил о Фаворе, что «он некогда был епископством, а ныне стал латинским монастырем»; R. R., 39, 69, 239.

7 Fi. R., 235. Кармильский монастырь подчинялся епархии Цезарии-и-Хайфы.

8 R. R., 439 и Наблусский собор, канон 1.

9 G. Т., XI, 12. В 1153 г. после захвата города патриарх назначил епископом Аскалона некоего Абсалона, но епископ Вифлеемский добился отмеявг-^того назначения. См: Riant. Eglise de Bethleeme-Absalon// R. О. L., I, P. 140.

10 G. T., XX, 3. На самом деле Раббат входил в II Аравию, а Петра в Палестину. О епископстве Синайском (древнем епископстве Фарана), см: L. Cheikho. Les archeveques du Sanai// Melanges de la Faculte Orientale (Beyrouth), II, P. 408.

11 Roziere, 291

12 Сохранился требник из церкви Гроба Господня (A. Kohler. Un rituel et un breviaire du Saint-Sepulcre de Jerusalem,XII—XIII siecle// Melanges pour servir a l'histoire de l'Orient Latin, II, P. 286).

13 R. R., 40—75. Simon de Saint-Quentin. Historia Tartarorum (ed. J. Richard), Rubruck, ed. Van den Wyngaert. Sinica Franciscana, I, P. 324. У церкви Гроба Господня еще перед крестовым походом были владения в Западной Европе, Венгрии, Руси и Византийской империи.

14 G. Т., 376; R. R., 67 (Иосафатская церковь была разрушена сарацинами), 576; Clermont-Ganneau. Les biens de l'abbaye du Templum Domini// Recueil, V, P. 70. Нельзя путать это аббатство, находившееся в современном Куббат аль-Сакре, с Орденом тамплиеров.

15 R.R., 323.

16 R. R., 484, 495. Около 1172 г. аббатство Palmarea, чей второй по счету настоятель был человеком мало религиозным, пришлось вверить монахам клюнийского ордена, чтобы те его реформировали. Первым же аббатом был Эли, упомянутый в 1138 г. Само аббатство было основано Гормондом (Гормондом Тивериадским? Гормондом Бейсанским? Гормон-дом де Пикиньи?): Ducange-Rey, Р. 837.

17 Додю (р. 325) все же заявляет: «Несоразмерный рост церковного владения, с которого не требовали выполнения воинской повинности, стал одной из главных причин ослабления франкских колоний».

18 Dodu, р. 325—328; Mansi. Sacrorum conciliorum, XXI, P. 262, с. 4, 6, 8, 9. Assises des bourgeois, № 238.

19 Mansi, ibid.; с. 1-3; R. R., 36, 69, 279.

20 Dodu, Р. 358.

21 G. Т., Р. 733, 1020; Ernoul, Р. 59; Grousset, III, P. 127.

22 Lois, I, Р. 417; R. R., 97, 1239, 1280, 1282. Эта сеньория, особенно известная с ХШ в., была уступлена своим архиепископом Ордену госпитальеров в 1259 г. Поддерживал ли в 1212 г. король (который тогда владел Галилеей) епископа Назарета в его борьбе против претензий Мои-Фавора, чтобы упрочить положение своего вассала в центре княжества? — Часто при аббатах состояли вооруженные свиты (например, охрана Мон-Фаворского настоятеля — Infra, Р. 129); согласно уставу Ордена цистерцианцев охрану разрешалось иметь только тем монастырям, которым угрожали сарацины).

23 Lois, I, 417; Grousset, II, 76 и III, 73; Foucher, P. 277 и 426; Delaborde, Josaphat, P. 49. В Иерусалиме один акт о дарении из «патриаршего квартала» подписали великие чины патриарха: сенешаль, маршал и кравчий (R. R., 528) в 1175 г., наряду с другими «патриаршими мирянами»

24 Registres d'Urbain IV, № 1925 (1264, 12 июля). Патриарх Иерусалимский просил кормить бедных евреев и мусульман, согласившихся креститься, во время их наставления.

25 А. С. Krey. William of Tyre// Speculum, XVI, 1941, P. 149-166. — Главы 19, XIV, XIX и XX в G. Т., где события датированы по мусульманскому летосчислению, вероятно, входили в «Историю государей Востока». — Dodu, Р. 318—322; Rey, Р. 271. Гильом Тирский принадлежал к семье Иерусалимских горожан: в 1175 г. упоминается (Roziere, 258) его брат Рауль. — Ernoul, Р. 85, п. 4.

26 St. Nerses le Grand, ed. Document Armeniens, I, 569—578 и 595—596. Мусульманин Усама говорил о канониках храма Св. Иоанна в Севастии: «Я был свидетелем сцены, преисполнившей мое сердце восторгом, но /одновременно/ опечалившей его, ибо я не встречал у мусульман благочестивого рвения,подобному этому» (Derembourg. Vie d'Usama, I, P. 189).